– А ну двигай! – гаркнула госпожа Хокинс и ударила Джейн по голове. Но она ничего не услышала и не почувствовала. Её отец вошёл в ворота работного дома и направился ко входу. Она сразу его узнала. Он выглядел именно так, как она представляла, и в точности напоминал портрет в энциклопедии – высокий, худой, в серых брюках и сюртуке, с цилиндром и тростью. Он пришёл за ней, как и обещал.
Джейн захлестнул поток невероятной радости и любви, не выразимой словами взрослых. Мы не можем в полной мере осознать ту силу чувств, которая присуща детям, хотя все были ими когда-то. Девочка чуть ли не задыхалась от нахлынувших эмоций. Ей казалось, что внутри у неё – нечто огромное, доселе неизвестное, и что её грудь вот-вот разорвётся.
– Шагай, тебе говорят!
Ещё один подзатыльник, и Джейн бегом пустилась догонять остальных. Дверь за её отцом закрылась, а ученицы повернули за угол, к их входу, и выстроились в ожидании осмотра и разрешения зайти.
Джейн пулей бросилась в общую спальню и столкнулась на лестнице с воспитательницей. Девочка вся покраснела и, с трудом переводя дух, набросилась на женщину:
– Скорее! Мне нужно чистое платье и свежий фартук!
Воспитательница не привыкла, чтобы дети обращались к ней в подобном тоне. Она стряхнула руку Джейн.
– Не говори глупостей. Платье получишь в воскресенье, не раньше.
Джейн топнула ногой.
– Мне надо сейчас! Пришёл мой папа, мне надо переодеться в чистое!
– Кто-кто пришёл?
– Мой папа! Он внизу, у директора. Я видела, как он вошёл.
Она говорила так настойчиво и убедительно, что воспитательница сдалась и, вопреки всем правилам, выдала Джейн чистое платье и фартук. Девочка торопливо ополоснула лицо и руки, расчесала волосы, чтобы освежить кудряшки, и бросилась вниз, к своим товаркам.
Воспитательница спустилась на первый этаж и сообщила коллегам о произошедшем. Все рассудили, что ребёнок, очевидно, сошёл с ума, но одна женщина с ухмылочкой заметила:
– А вдруг она права? Все же говорят, что её отец – джентльмен. Так там один пришёл к директору. Мы ж не знаем, зачем.
И она многозначительно почесала нос.
Девочки расселись на скамьях в общем зале – младшие в передних рядах, старшие позади. Джейн расположилась в пятом ряду, не отрывая взгляда от двери в ожидании отца. Она сгорала от нетерпения.
Дверь распахнулась, и в зал вошёл сэр Иан, а следом за ним – директор. Сердце её вновь замерло. Это был он – то же серьёзное, но доброе лицо, те же седые волосы и те же глубоко посаженные, чуть смеющиеся глаза. Джейн выпрямилась – она и так была выше остальных девочек, но сейчас специально расправила плечи, чтобы выделиться. Во взгляде её пылала любовь, губы приоткрылись, белые зубы сверкали.
Сэр Иан обратился к детям с кафедры. Перед ним были десятки детских лиц – большинство, впрочем, мрачные и безучастные, а взаимодействовать с аудиторией, которая тебя не трогает, как известно, очень непросто. Он принёс радостную весть, и ему хотелось увидеть радость в ответ. Но большинство воспитанниц смотрели прямо перед собой, и их лица ничего не выражали. Впрочем, одна девочка в центре зала казалась необычайно оживлённой, и сэр Иан поступил так, как множество ораторов до него, – он начал, обращаясь именно к ней. Он заметил, что лето уже близко и в Лондоне будет невыносимо жарко.
– Поэтому мы поедем к морю, – торжественно произнёс он.
Девочка ахнула, и глаза её засияли.
Сэр Иан говорил о побережье, о полях.
– Нам будет очень весело, – пообещал он.
Бедняжка, казалось, едва сдерживала себя.
– Там можно будет купаться, строить замки из песка и собирать ракушки, – продолжал джентльмен.
Джейн тяжело дышала, то сжимая кулаки, то принимаясь ломать пальцы.
– Каникулы не за горами, так что можно начинать готовиться! – сказал сэр Иан.
Девочка глубоко вздохнула. Он сошёл с кафедры, весьма довольный собой. Неплохая речь, а как хорошо её приняли!
Директор тоже заметил поведение Джейн и сделал мысленную пометку – напомнить ей, чтобы вела себя скромнее. Он ещё не слышал про чистое платье и фартук.
Воспитанницы стали выходить из зала, проходя мимо директора и сэра Иана. И тут Джейн утратила над собой всякий контроль. Она подбежала к джентльмену, обняла его и разрыдалась:
– Спасибо, папа, спасибо, спасибо!
Мужчина был удивлён и даже несколько тронут. Взъерошив ей кудри, он пробормотал:
– Ну-ну, детка, не плачь. Ты скоро поедешь к морю, там будет весело.
Директор извинялся и пытался оттащить Джейн, но сэр Иан остановил его, заметив, что ребёнку делает честь подобное чувство благодарности. Он похлопал девочку по спине и предложил ей свой батистовый платок.
– Вытри глазки. К чему портить такое прелестное личико слезами? Ну-ка, улыбнись. Так-то лучше!
Девочки шли мимо, но Джейн продолжала жаться к гостю. Директор кипел от возмущения. Когда последняя из воспитанниц вышла, сэр Иан наконец отцепил Джейн.
– Ну давай, дитя моё, беги, – сказал он. Беги к подружкам. Обещаю, летом ты поедешь к морю.
Джейн встала на цыпочки, коснулась его щеки и произнесла:
– Папочка, милый папочка, я так тебя люблю.
Она шептала очень тихо, так, чтобы её услышал только папа, но от директора это не ускользнуло, и он вполголоса велел воспитательнице отвести Джейн в комнату для наказаний. Затем он проводил гостя в отделение мальчиков, где тот снова произнёс свою речь.
Джейн примчалась к подругам. Все они были в восторге, и она тут же очутилась в центре внимания, с гордостью заявив:
– Это был мой папа. Он меня заберёт.
Девочки загалдели – большинство ей поверили, хотя некоторые из старших сомневались.